Водитель «катюши»

Середина лета 1943 года на опаленной войной Орловщине. За сожжённой дотла деревушкой ржаное поле, раздавленное танковыми траками, на ромашковой лесной опушке те же следы. В густых зарослях угадывались закамуфлированные боевые установки. В штабной землянке вторые сутки связисты не смыкали глаз. Сюда то и дело заходили командир разведчиков, начальник штаба полка, командиры разных чинов, все в тревожном ожидании молча смотрели на радистку. Рация молчала, только иногда в эфир прорывалась немецкая речь, и тогда казалось, что немцы совсем рядом. Радистка слушала эфир, прижимая поплотнее наушники, боясь упустить даже комариный писк. Ожидали сведения от ушедшей в тыл врага группы разведчиков.

 И вдруг от неожиданности, словно от выстрела, встрепенулись присутствующие. "Береза, Береза!" Я "Соловей", затем еле слышно: "Немецкая дивизия, пополненная "тиграми", скрытно сосредоточилась в квадрате..."

- С этого момента настал черёд гвардейцев-миномётчиков действовать, - рассказывает Василий Михайлович Косых, восьмидесятипятилетний ветеран, с которым я беседую больше часа, расположившись в высокой траве, в запущенном саду.

Обратив внимание на то, как я разглядываю дуплистые яблони, дикий кустарник, покосившийся сарайчик, давно не открывавшиеся ворота, пустую собачью будку, ветхое крылечко в нежилой домик, Василий Михайлович со старческой обидой произнес:

- Один живу, на лето перебираюсь в родное гнёздышко. Зиму коротаю у дочери, но всякий раз, лишь только запахнет весной, беру вещички и топаю сюда...

Ностальгия... Вся жизнь Василия Михайловича прошла на этом клочке земли, за исключением военных лет, когда его носило, как осенний лист, по огненным полям войны.

По тем временам нелёгким было детство в крестьянских семьях. Два года только учился грамоте, а потом работа посильная детская и тяжелая, наравне со взрослыми. Природная смекалка и упорство помогли освоить трактор задолго до войны. Военное положение побудило стать шофером, и не простым, а водителем секретных ракетно-миномётных установок "катюша". Обслуживающий персонал подбирали с особой тщательностью, зачисляли в расчёт самых толковых и преданных бойцов. Первоначальное обучение боевым действиям проходили в Москве, в парке "Сокольники", наставниками были ученые - изобретатели этого мощнейшего оружия. Впервые установку на спарках по 16 ракет-снарядов на машине ЗИС-5 водитель-боец Косых вывел на крутой берег Волги при защите Сталинграда. В условиях городской местности миномётчикам было очень трудно маневрировать, укрываться в оврагах, развалинах, но они дрались до победного конца. Боец В. М. Косых рядом с медалью "За отвагу" прикрепил медаль "За оборону Сталинграда"...

Сражение на Курской дуге, юбилей которого приближается, В. М. Косых помнит до мельчайших подробностей, безусловно, в масштабе своего полка:

- Разведданные указали маршрут для батареи ракетных минометов, говорит он. - Мой "Студебеккер", неуклюжий в управлении, но надёжный по проходимости, завёлся мгновенно. Двигались колонной, прятались от "юнкерсов" и глубокой ночью вышли на исходную позицию. Каждый боец почти автоматически выполнял заданную программу по установке к пуску. Минутная тишина. Большие звёзды с высоты смотрят загадочно, вблизи щёлкает невидимая птаха. Звучит команда: "Всём в укрытие, пуск! Огонь!"

Дрогнула земля, вспыхнули огненные факелы, густую темноту разрезали голубые струи, подобные молнии, "катюши" били без промаха. Мы быстро меняли позицию.

Через несколько боевых суток наш дивизион шёл победным маршем по улицам освобождённого Орла. Конечно, тянет в те места, но далековато, а на Прохоровском поле постараюсь побывать. Уже обговорили поездку с друзьями- товарищами, - по-молодому бодро сообщает Василий Михайлович Косых.

Нам, кто помоложе, приятно видеть во здравии и бодром настроении, к сожалению, немногих оставшихся в живых ветеранов войны. Пусть для них каждый день станет тёплым и светлым.

А. Шкилёв.

с. Хуторское.

На снимке В. М. Косых.

Фото В. Бараненко.

ВОСПОМИНАНИЯ

Из фашистского логова привёз сына

Цветущий и поющий май. Только что стихла музыка на площади. Ласковый ветерок доносит в чисто ухоженный дворик ветерана войны В. Н. Василенко говор и смех гуляющих на радостях Дня Победы. Праздничное настроение наводит на нелегкие воспоминания. Война смела его молодость, сделала жизнь тяжелей, чем хотелось бы. От этого становится немножко грустно.

Устроившись в тени молочно-белой цветущей яблони, Василий Никитич Василенко вспоминает:

- В марте сорок третьего года нас, хуторских парней, вызвали в Красную Яругу, мобилизовали, но не обмундировали, бросили на сооружение оборонительных рубежей под Курском. Постепенно мы привыкали к военной дисциплине, однако детская шалость из нас еще не выветрилась.

Рыли окопы под страхом смерти, а немца всё равно дразнили - выставим штыковую лопату, втянем головы и ждем, пока пуля щёлкнет. По-настоящему пороха понюхал в разгар Курской битвы, возле Понырей. Увидев кровь, смерть воочию, старался уцелеть, но не пасовать, честно и храбро выполнять воинский долг перед Отчизной.

До войны я окончил семилетку, годичные курсы бухгалтеров, попал служить в войска особого назначения, целевая задача которых сводилась к разминированию полей и объектов, установке минных заграждений не только на переднем крае, но и в глубоком тылу врага. Поэтому нас бросали с конкретными заданиями из одного места боевых действий в другое. Так, например, летом 1944 года в начале операции под кодовым названием "Багратион", цель которой в крупномасштабном плане сводилась к освобождению Белоруссии и выходу на западную государственную границу, нашу группу десантом забросили в Пинские болота, чтобы при случае освобождения города Пинска разминировать порт.

Несколько суток шли непролазными болотами, через гати, топи, протоки множества речных рукавов. Слабость и усталость все больше и больше давали о себе знать. Наконец показались низкие строения пригорода. В самом центре гремел бой - дрались успевшие высадиться на катерах морские десантники. Мы заняли боевые позиции южнее по течению. Над головами летали стаи противно воющих мин, шелестели снаряды, а я, как зачарованный, следил за высадкой моряков. Краснозвездные бронированные катера, словно крупные чайки, неслись по воде, лихо разворачивались у пирса, не прекращая стрельбы из пушек и пулеметов, прикрывая уходящих в бой моряков.

О наших действиях в этой операции скажу одно - поставленную задачу выполнили.

Лесами и болотами пробирались на встречу со своими. Миновали заброшенную в глухомани деревушку с кособокими хатами. За околицей наткнулись на спящего белокурого мальчишку. Разбудили. Он резво подскочил, уткнувшись головой в ноги командиру, выплакал всё свое горе, увязался за солдатами. Потом, уже в части, Колю помыли, обмундировали, поставили на довольствие. Особенно мальчик-сирота привязался ко мне. Я в тот период большей частью занимался в штабе, и на войне писанины хватало, а Коля действовал в роли вестового. Так мы с ним и дотопали до самого Берлина. После штурма рейхстага и полной капитуляции фашистской Германии солдаты нашей части занялись разминированием логова врага, бункера Гитлера, имперской канцелярии. Жуткая это была картина. Вокруг развалины, горы трупов, дым, смрад. Возможно, видел тлеющий труп Гитлера да значения тогда этому не придал.

Наступило время возвращения победителей в родные места. Подошёл и наш черёд. Тогда я сказал Коле: "Собирайся, сынок, поедем домой". Сгребли нехитрые пожитки - и в воинский эшелон. В Хуторском Коля сразу освоился с сельским бытом, а мне думалось о дальнейшей мальчишеской судьбе, об учёбе. Тут как раз получаю письмо из Путивля от однополчанина, интересуется Колей. Зовёт в город, где можно учиться, получить специальность. На этом и порешили, поехали. Определили Колю в училище на полное государственное обеспечение, жить стал в общежитии. В дальнейшем из него получился хороший токарь. Часто писал, а потом ниточка оборвалась...

... Несколько минут Василий Никитич Василенко наблюдал, как с яблонь осыпается белый цвет, как бы застыл в задумчивости, возможно, думал о судьбе солдатского сына, своих взрослых детях, о самом себе, сорок лет проработавшем колхозным бухгалтером.

А. Шкилёв.

На снимке: В. Н. Василенко.

Фото В. Бараненко.

п. Красная Яруга.

НЖ 27.05.1998

Яд плена и радость победы

Всего с лихвой досталось братьям Ивану и Василию Гончаровым в годы военного лихолетья. Летом, в канун Курской битвы они находились рядом в окопах 232-й стрелковой дивизии. Иван Васильевич в роте автоматчиков при штабе полка, а Василий Васильевич в расчете минометчиков. Невдалеке от родных мест братья приняли жестокий бой с наступающими фашистами, а затем по ходу сражения на южном фасе Курской дуги наступали, гнали немцев к Днепру, где и разошлись их пути-дороги.

....Сидим на скамеечке в тенистом уголке под яблоней. По праву старшего первым из братьев начинает разговор Иван Васильевич:

- Жили в Вязовом, потом переселились на хутор. Напротив, через дорогу, где сейчас колодец, стояла наша хата. В семье росло семеро детей, я самый старший. Призвали на действительную за год до войны. Воинская часть располагалась возле небольшого городка Лида у границы. В день нападения фашистов на нас первых посыпались бомбы. Бомбили прицельно, а нам отбиваться нечем, одна зенитка, и та без снарядов.

В то утро начала войны вроде бы и не было рассвета. Вокруг гарь, дым, огонь. Начали беспорядочный отход по болотистой местности, волоча на себе противотанковую пушку, Я числился первым номером, на опушке соснового бора заметили скопление немецких танков, автомашин, мотоциклов. Они направлялись на шоссейную дорогу. Мы приняли первый бой. Развернули орудие. Долго целились в головной танк. Выстрел. Ослепительный блеск, клубы черного дыма. Потерял сознание.

Пришел в чувство от приятного хвойного запаха. Над головой смыкались верхушки зеленых сосен. Скрипела телега по лесной просеке. Две женщины доставили меня в маленький, зажатый лесом хуторок, но и в этой глуши не нашлось укрытия. Через несколько дней предутреннюю тишину нарушил резкий лай немецких овчарок. Бежать было поздно. Под дулами автоматов переступил проходную лагеря для военнопленных где-то под Бобруйском.

С первых минут лагерной жизни не покидала мысль о побеге. Работали в каменоломне. Уловив момент, нырнул под вагон, который вытолкали в тупик. Оттуда лесными тропками, вязкими болотами пробирался к своим. Неподалеку от Жлобина вышел на высокий берег Днепра, Наблюдал за мной из зарослей лозняка шустрый дедок, наверное, уловив тоску в моих глазах, предложил, мол, прыгай в лодку, перевезу на другой берег.

Голодный, завшивевший, истощенный, оборванный, я нечаянно наткнулся на немецкий патруль. Снова концлагерь в черте Путивля. Втроем сговорились, соблюдая большую осторожность, делали подкоп. Через него один, второй выбрались. Настал мой черед. Вылез, отряхнул землю, а из-за угла часовой: "Хальт, ком". Выручила сообразительная молодайка, проходившая мимо с кошелкой. Схватила меня за руку и потянула, как своего. Она же помогла переодеться, снабдила продуктами и пожелала успешного пути.

Но путь не был успешным. Наступили холода. Питался свеклой, капустой, оставленными на огородах. Двигался по направлению Сум. В местечке Чащи совсем выбился из сил. Попросился отогреться в хату. Вышел хозяин - старик большого роста. В разговор вступил неохотно, точнее боязливо. Немцы здорово лютовали в поисках партизан. Разговорились, спросил, с каких мест буду, куда иду. И тут случай помог за долгие месяцы мытарств. Оказалось, дед в 1914 году лежал в Вязовской больнице на из­лечении. Два месяца прожил у него. Немножко окреп, набрался сил и наконец вышел к своему селу.

Опять неудача - чуть не схватили немцы. Иду знакомым с детства переулком, вижу свой дом. Заспешил и только тут заметил, что возле колодца немцы поят лошадей. На выручку бросилась соседка, объяснила как могла, что я местный.

В доме даже родная мать не сразу признала, так изменился. На этом Иван Васильевич прервал воспоминания, немножко подумал и продолжил:

- Это была как бы первая часть моего пребывания на войне. Вторая наступательное шествие на Запад после победного сражения на Курской дуге. Закончил войну в Кенигсберге.

Василий Васильевич с нескрываемым волнением слушал исповедь брата. Не сразу включился в беседу:

- Мой смертельно опасный маршрут проходил немножко южнее: форсирование Днепра, Западная Украина, Карпаты, Венгрия, упорные бои за овладение Будапештом. Этот красивый город я видел в дыму и смраде, через реку, мы вели бой в городе Буды. Наш минометный расчет накрыло прямым попаданием снаряда. Опомнился среди раненых, левую ногу ниже колена отбило. Кругом полная неразбериха, грохот, вой бомб, мин, снарядов. Медсестра в окровавленном халате потрескавшимися губами шепчет: "Крепитесь, ребятушки, мы окружены". Не помню, как оказался в интернациональном концлагере для военнопленных. Вначале находились вместе: американцы, англичане, французы, поляки, а потом отделили русских. Как издевались над нами, страшно вспоминать.

... Послевоенные годы братья Гончаровы прожили тихо и спокойно, до последнего дня работали в колхозе мирными солдатами трудового фронта.

А. ШКИЛЕВ,

с. Хуторское

НЖ 08.07.1998 г.