Федченко Трофим Герасимович

 Мой отец Федченко Трофим Герасимович родился в 1903 г. в с.Ситное Краснояружского района в крестьянской семье.

В 12-летнем возрасте он с сестрой остался без отца (умер от заражения крови). В те годы  в единоличном хозяйстве семья без мужчины была обречена на бедность до нищеты, батрачества. Поэтому он с сестрой и матерью много работали у состоятельных хозяев.

Когда началась коллективизация, отец одним из первых пошел в колхоз и активно агитировал других бедняков тоже вступать в колхоз. К 1933 г. у него, рано женившегося было уже трое детей, из которых, кроме меня – старшего, были погодки мальчик и девочка 2-х лет и 1 год. Мне было чуть больше 3-х лет.

В одну их жарких летних ночей, когда дома с нами детьми была только бабушка, кулаки подожгли нашу избу. В пожаре сгорели мальчик и девочка, меня удалось спасти. Из избы остались только обгорелые стены.

Как известно, в 1933 г. был страшный голод. Немало людей уезжали из сел. Пожар вынудил и отца уехать в Донбасс, где шло большое строительство и нужны были люди. Семья переехала в г.Красногоровку, где работал сначала на разных работах, а затем в охране огнеупорного завода до самого начала Великой Отечественной войны.

В конце сентября 1941 г. он был призван в Красную Армию. А в октябре в город вошли немцы. Жители города были брошены на произвол, каждый выживал как мог. Оккупанты обеспечивали пайком только тех, кто пошел к ним служить – полицаев, чиновников.

Голод заставил мать с тремя детьми (кроме меня 11-летнего были еще мальчик 5 лет и девочка 3-х лет) зимой 1942 г. идти на родину родителей (в с. Репяховку). Это «путешествие» продолжалось полтора месяца.

Об отце никаких известий мы не имели, находясь на оккупированной территории. А он уже в декабре 1941 г. оборонял Москву. Перед контрнаступлением он был включен в состав одного из штурмовых батальонов. Солдаты их носили в бою стальные панцири, стальные каски, были вооружены автоматами ППШ, которых в армии тогда было очень мало.

Панцирь закрывал грудь от шеи и ниже пояса. В таком снаряжении «шутрмовики» ходили в атаку. Их часть наступала на Яхромском направлении. Еще до начала контрнаступления отец вступил в ряды ВКП(б).

 Во время одной короткой передышки после взятия небольшого села, чтобы согреться 6 солдат зашли в остатки сгоревшего дома (отступающие немцы сжигали уцелевшие дома, чтобы красноармейцы оставались на 30-ти градусном морозе), прямо на земляном полу разожгли костерок и сидели вокруг него, грели руки. И прямо в середину группы влетел снаряд, то ли крупная мина. 5 человек были убиты, а отец тяжело контужен. Он был отправлен в Москву в госпиталь, где пролежал более 2-х месяцев. На левое ухо плохо слышал до конца жизни.

Не совсем долеченного (фронту нужны были солдаты, а раненым места) его направили в запасной полк, который тоже участвовал в Московской битве ближе к завершающему ее этапу, а затем находился в обороне уже новых рубежах в направлении г.Вязьмы.

Его военный путь с этого времени до Курской дуги мне в деталях неизвестен. Знаю, что за это время он был легко ранен в руку.

В феврале 1943 г. наша местность была освобождена от оккупантов, фронт продвигался на запад, образовалась дуга. Когда обе армии готовились к генеральной битве, отец со своей частью также был в составе Воронежского фронта.

Перед началом боев население некоторых сел было эвакуировано от линии фронта дальше в тыл. Мы были эвакуированы в с.Русский Илек. Когда немцы стали отступать свежие части вступали в бой. И часть, где служил отец, из района Обояни перебросили под г.Суджу. Путь ее проходил недалеко от р.Илька. и отец с разрешения командира навестил нас на полдня (он уже знал где мы).

Когда фронт отодвинулся на Запад, люди кто как мог вернулись домой. Мы тоже пришли в Репяховку.

Если на севере и в центре Курской дуги немцы были разгромлены и покатились на Запад, на юге «дуги», из Харькова они  нанесли сильный контрудар. Часть войск из центра были переброшены в Харьков. Был переброшен и полк, в котором воевал отец. Путь его проходил от Суджи через Репяховку, Грайворон, под Ахтырку – в то время самый угрожающий участок. И снова отец перед боями  повидался с семьей.

Перед последним своим контрнаступлением на этом направлении немцы предприняли массированную бомбежку. Одна из бомб упала недалеко от отца, нанеся три большие раны в груди – из кровоточащих ран были видны кишки, перерублены 2 ребра, несколько ран в левом легком, осколок в сердечной сумке. На счастье вблизи оказался фельдшер. Он заткнул раны, покрепче забинтовал, а затем  переправил бывшего без сознания отца к ближайшей повозке, стоявшей в укрытии. Раненых на повозках отправили в тыл, часть их, в том числе и отца, привезли в Красную Яругу.

Телефона в то время не было, и пока случайные люди сообщили матери об отце, его уже отправили в Курск в госпиталь. Там она его застала живого, но без надежды на выздоровление: из  3-х ран в тазик свисали 3 фитиля по которым в тазик стекало содержимое гниющих ран. Сам он с трудом разговаривал. С временного госпиталя отца отправили в госпиталь в столицу Марийской АССР Йошкар-Ола, где он пролежал 8 месяцев. После этого, как он стал ходить по палате, отца комиссовали вчистую и с медсестрой отправили домой. В конце марта 1944 г. он приехал в Репяховку к нам.

Больше месяца он дома набирался сил, а затем на попутной повозке на волах отправился в Красную Яругу в райком партии, чтобы стать на учет. В райкоме ему предложили пойти работать председателем Старосельского сельсовета – в селах остались женщины и старики, а это пусть больной, но мужчина-коммунист.

Уже начали убирать хлеб, как у отца внезапно начали выходить осколки из ран. Колхозницы на волах отвезли его в Красную Яругу в больницу. Здесь его привели в чувство, перевязали, и с медсестрой отправили на ст.Готня, а оттуда в Харьков.

Когда в начале сентября 1944 г. он вернулся из госпиталя, в Староселье был другой председатель: фронту был нужен хлеб и село не могло оставаться без власти. За годы оккупации, эвакуации, невзгод людям нужны были одежда, обувь, пропитание. Отцу предложили организовать промартель. Базы никакой не было. Контору разместили на частной квартире, сапожную мастерскую тоже в частном доме, а остальные работники были мастерами. Так сапожники, например, были на Бехтеевке ул.почтовая, в с.Святославка, в с.Илек-Кошары женщины вязали перчатки, в Колотиловке делали гончарную посуду, в с.Отрадовка – изделия из лозы и т.д. Продукцию реализовывали через торговлю населению.

Осенью 1946 г. у отца открылись раны и его послали в г.Шебекино лечиться, а пока он там был, на его место нашли более здорового м грамотнее (у него было 4 класса сельской школы и 2 класса до войны окончил в вечерней школе). Отца направили по возвращении из Шебекино заведующим заправкой нефтебазой Краснояружского совхоза, бывшего составной частью Краснояружского сахкомбината, а с 1952 г. он стал работать в охране сахзавода – до самой пенсии.

Директор сахзавода Клейнерман, Кожухарь ценили его за честность и надежность на этой работе. В 1980 г. сказались ранения груди, отцу стало плохо, тяжело заболел. После  месячного лечения в нашей райбольнице отца выписали домой, а нам дали понять, что эта болезнь безнадежна. Примерно через месяц он умер – 20 августа 1980 г.

За участие в боевых действиях он, рядовой солдат был награжден: медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», орден Отечественной войны 1 степени, юбилейными медалями.

Записано со слов сына Ивана Трофимовича Федченко

Шепеленко Алексей Никитович

родился 23 февраля 1915 года. Умер 10 августа 1987 года. Похоронен на Центральном кладбище поселка Красная Яруга. До войны работал водителем. После войны работал шофером, главным механиком в Краснояружском СМУ. Неоднократно за трудовые успехи награждался Почетными Грамотами и денежными премиями.